УВАЖЕНИЕ К ВЕРОВАНИЯМ ЗАМЕНИЛИ ВЕРОТЕРПИМОСТЬЮ
Случай демонстративной передачи властями РФ в Чечню поджигателя Корана Никиты Журавеля для совершения там правосудия представляется весьма сомнительным, но главное – тупиковым для государственной политики протекционизма традиционных ценностей, считает доктор культурологии Алексей Кыласов. По его словам, эта явная провокация федеральных властей завершилась ожидаемой расправой ревнивцев за веру, вполне характерной для традиционного общества, представляющая собой запредельную дикость в светском обществе.
Поэтому, полагает эксперт, сын Кадырова так и не стал героем, как этого ожидал его отец, «завирусивший» видео ревностной расправы.
«Достоевщина хороша в иносказательности и нужна только для понимания прошлого, а всерьез задаваться вопросом «тварь ли я дрожащая или право имею?», чтобы безжалостно избивать беспомощного заключенного с недоказанной виной, представляется форменной бесовщиной, по выражению самого Федора Михайловича, чтобы уж окончательно охарактеризовать ситуацию», — отметил Кыласов.
Он справедливо уточняет, что Кадырова ни в чем обвинять не будут. При этом он обращает внимание, что дискуссия об отношении к святыням чуждых религий постепенно угасает в современном обществе, сейчас уже нет религиозных войн, только изредка возникают вспышки гнева ревнивцев за веру, возбуждая общественный резонанс дикими для цивилизованных людей аргументами.
«Сейчас речь может идти исключительно о веротерпимости (толерантности), но ни о каком уважении к верованиям, как это звучит из уст чиновников, и речи быть не может. Потому что в этом случае верующие впадают в грех вероотступничества, признавая истинными чужие установки бытия, не говоря уже о секулярном сознании атеистов, отрицающих мифологемы креационистов by default. Исходя из этого поступок Журавеля хоть и оскорбляет религиозные чувства мусульман, но не содержит в себе святотатства, потому что Коран для него не является святыней, как и для любого немусульманина. Достаточным доказательством покушения на святыню являлось бы только в том случае, если бы экземпляр массового тиража этой книги уничтожил мусульманин, верующий в святость этого набранного полиграфическим образом текста», — полагает культуролог
